Очень много обсуждалась тема безопасности, а вот знаменитый врач и педагог Януш Корчак считает так

" Горячая, умная, владеющая собой любовь матери к ребенку должна дать ему право на раннюю смерть, на окончание жизненного цикла не за шестьдесят оборотов солнца вокруг земли, а всего за одну или три весны. Жесткое требование для тех, кто не хочет нести трудов и убытков родов более двух-трех раз.
"Бог дал, бог и взял",-говорят в народе, где знают живую природу, знают, что не всякое зерно даст колос, не всякая птаха родится способной к жизни, не всякий корешок вырастет в дерево.
…Чем больше мать … ужасает мысль о возможной смерти ее ребенка, тем меньше у него возможности стать хотя бы более или менее самостоятельным духовно человеком.
У нас есть два выражения: свобода и вольность. Свобода, думается, означает принадлежность: я располагаю собой, я свободен. В вольности же мы располагаем своей волей, то есть действием, родившимся из стремления. Наша детская комната с симметрично расставленной мебелью, наши вылизанные городские сады-это не то место, где может проявить себя свобода, это не та мастерская, где нашла бы свое выражение действенная, творческая воля ребенка.
Дверь-прищемит палец, окно- высунется и вывалится, косточка- подавится, стул-опрокинет на себя, нож-порежется, палочка-глаз выколет, коробочку с земли поднял-заразится, спички-сгорит. "Руку сломаешь, машина задавит, собака укусит. Не ешь слив, не пей воды, не ходи босой, не бегай по солнцу, застегни пальто, завяжи шарф. Вот видишь, не послушался меня... Погляди: хромой, а вон слепой. Господи, кровь! Кто тебе дал ножницы?" Ушиб оборачивается не синяком, а страхом перед менингитом, рвота-не диспепсией, а призраком скарлатины. Везде расставлены ловушки, повсюду таятся опасности, все зловеще и враждебно.
И если ребенок поверит, не съест потихоньку фунта неспелых слив и, обманув родительскую бдительность, не зажжет где-нибудь в укромном уголке с бьющимся сердцем спичку, если он послушен, пассивен, доверчиво поддается требованиям избегать всяческих опытов, отказаться от каких бы то ни было попыток, усилий, от любого проявления воли, то что сделает он, когда в себе, в глубине своей духовной сущности, почувствует, как что-то ранит его, жжет,
язвит?
Есть ли у вас план, как провести ребенка от младенчества через детство в период созревания, когда как гром среди ясного неба падет на нее неожиданность крови, а на него-ужас эрекции и ночных пятен на простынях? Да, она еще грудь сосет, а я уже спрашиваю вас, как она будет рожать. Потому что над этим вопросом и двадцать лет поразмышлять недолго.
В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы отбираем ребенка у жизни; оберегая от смерти, мы не даем ему жить. Воспитанные сами в безвольном ожидании того, что будет, мы постоянно спешим в полное очарования будущее. Ленивые, мы не желаем искать красоты в сегодняшнем дне, чтобы подготовиться к достойной встрече завтрашнего утра, завтра само должно принести нам вдохновение.
Страх за жизнь ребенка тесно связан со страхом перед увечьем, страх перед увечьем связывается с необходимой для здоровья чистотой, и тут ремень запретов набрасывается на новое колесо: чистота и безопасность платья, чулок, галстука, варежек, башмаков, рубахи.
"Не бегай, попадешь под лошадь. Не бегай, вспотеешь. Не бегай, запачкаешься. Не бегай, у меня голова болит". (А ведь в принципе мы детям разрешаем бегать: это единственное
действие, которым мы дозволяем им жить.)
И вся эта отвратительная машина работает долгие годы, сокрушая волю, тормозя энергию, расщепляя силу ребенка.
Ради завтра мы пренебрегаем тем, что радует, смущает, удивляет, сердит, занимает его сегодня. Ради завтра, которого он не понимает, в котором он не нуждается, крадутся годы жизни, многие годы.
И ребенок думает:
"Я ничто. Чем-то бывают только взрослые. Я ничто уже немного постарше. Сколько же еще лет ждать? Ну погодите, вот вырасту..."
Ждет и лениво перебивается со дня на день, ждет и задыхается, ждет и таится, ждет и глотает слюнки. Прекрасное детство?
Прекрасное? Нет, скучное, и если и есть в нем прекрасные минуты, то отвоеванные, а чаще всего-украденные."

Януш Корчак. Право ребенка на уважение.

Что ВЫ об этом думаете?